БаженовВасилийИванович
Замечательный русский зодчий. Создатель уникальной русской готики в архитектуре.
Искусство
«На каменной террасе одного из самых красивых зданий Москвы находились двое: Воланд и Азазель. Им город был виден почти до самых краев», — писал в своем бессмертном романе «Мастер и Маргарита» Михаил Булгаков. Характеристика, которую этому дворцу дал классик, справедлива до сих пор. Три колонных портика фасада, величественный центральный корпус, элегантный бельведер на крыше... Очертания дома Пашкова известны наизусть многим поколениям москвичей и туристов — здание входит в число обязательных к посещению для гостей столицы. Имя же создателя этой красоты заслуживает того, чтобы его знали лучше: Василий Баженов.
Пик творческой активности зодчего пришелся на екатерининскую эпоху. Состоятельные люди того времени задумывали амбициозные проекты, начинали их и бросали на полпути, сносили, перестраивали, возводили на их месте нечто новое.
Именно поэтому многие архитектурные шедевры Баженова не сохранились или сохранились частично, а некоторые замыслы остались лишь на бумаге, отвергнутые капризными властителями.
И тем не менее идеи Баженова захватывают дух до сих пор. Он чуть не перестроил Кремль, который по его плану должен был из детища русского Средневековья стать сверхсовременной гордостью всей Европы. Он замыслил в Царицыно комплекс императорских усадеб — грандиознее, чем Петергоф. Но оба проекта были остановлены.
Баженов не довольствовался главенствовавшим тогда в архитектуре классицизмом и пытался соединить каноны древнерусского зодчества с готическими мотивами. Некоторые из получившихся таким образом зданий — как, например, церковь Владимирской иконы Божьей Матери в Быково — стоят до сих пор, свидетельствуя своими фантазийными шпилями и изящными башенками об удивительном явлении русской готики.
Судьба архитектора была не менее сложной, чем его путь в зодчестве. Его приближали ко двору — и отлучали от него. Отправляли в Европу — и лишали там средств к существованию. Он творил в годы, когда страна переживала страшную эпидемию чумы, и то и дело оставался без необходимых для строительства ресурсов. Он погиб вскоре после очередного своего взлета, только получив признание наследника Екатерины Павла I.
